OBSCURUM PER OBSCURIUS // СЛОЖНОЕ ЛЕГЧЕ ПРОСТОГО

Из ничего создается чудо. Из ткани шьется одежда. Из абстрактных образов складывается история. Стоит лишь включить фантазию... Домашнее задание на необычную тему воплощается в коллекциях, пропитанных историей, переосмыслением, современностью. 

Царское Село вновь играет в сказки: 24 июня на территории дворца и парка ожила мрачная, но прекрасная готика, новая тема, заданная петербургским дизайнерам в рамках ''Ассоциаций 2017''. Подошли к исполнению ответственно. Никаких параллелей с субкультурой готов, обострившейся в середине 2000-х и в некоторых модных сезонах, никакого доминирования черного и баек с вызыванием нечистой силы. Только глубокое погружение в истоки и переосмысление имеющегося на новый лад, иррационализм, устремленность ввысь, мистика, романтизм и экспрессия...

Татьяна Парфенова по-парфеновски философски отнеслась к заданию. Ее коллекция Obscurum per obscurius обращается к вечному и в канву кружевной вуали с цветными нашивками-картами вплетает цитаты на латыни и прогрессивность 21 века: модели словно поменялись ролями и нарядами — девушки вышли в комбинезонах, а парни в полупрозначных платьях и нижнем белье — чем не заявление-насмешка о смене гендерных ролей и намек на то, что алхимик был немного не в себе, когда творил чудное зелье. Иначе почему у моделей такие кислотные волосы? 

Вечность — это отправная точка коллекции Парфеновой: воздушность, вышивка, авторские рисунки, перенесенные на ткань, создают настроение бессмертия, напоминая одежды, в которых "уходят" или проказничают призраки. Хотя для дизайнера готика — это смерть, понятие, далекое от Модного дома. Но тем не менее Татьяна Валентиновна высказалась через свою одежду и представление. На фоне массивных и навсегда вечных останков человека сложное становится простым: прямые линии, четкий силуэт, лаконичность в содружестве с ''говорящим'' декором, напоминающим что-то из карт колдуний. 

Леонид Алексеев наоборот откинул мрачность и окунул присутствующих в атмосферу готических сказок, перенеся своих царских дочек в эпоху прекрасного Средневековья, когда одежда обильно украшалась лентами, растительными орнаментами, сложными узорами и воплощалась в самых красивых тканях. Модели Алексеева выглядят по-настоящему современно, но при этом в них чувствуется толика готического стиля: это рукава с разрезами, тяжелые юбки из парчи, воротники-стойки, летящие платья с многослойными воланами и оборками, вытянутые силуэты, платья-блио.  

Театрализованным представлением стала презентация тематической коллекции Лилии Кисиленко, которая устроила настоящий костер инквизиции, столкнув черное и белое. Здесь все Средневековому канону: темные ведьмы в балахонистых мантиях с капюшонами, опоясанные жгутами и розариями с католическими крестами, а приговоренные к сожжению красавицы бледны и одеты во все белое, символизирующее невиновность. Если остальные дизайнеры придерживались четкости и ровности, то Кисиленко уходит в объем. В нее платьях нет обтекания изгибов тела, нет акцентов на женскую фигуру. Она делает ставку на натуральность тканей, небрежность и свободный крой.

Если на Западе модно коллаборировать, но в царскосельских ''Ассоциациях'' прошло первое объединение концепций. Стас Лопаткин и Яниса Чамалиди явили свою новую готику у подножия Башни-руины, ставшей точкой единения полярных идей двух брендов, на вершине которой создавали атмосферу музыканты House of Bonchinche. 

Модели Яниса — романтичные, ранимые и нежные, но в тоже время воинственные. Они — воплощение сказаний о прекрасной даме, за чье сердце рыцари бились на поединках. Они — войны, которые готовы бороться за веру и себя. Струящиеся платья из металлизированных тканей с узнаваемым стилем дизайнера стали фокусом коллекции, строгие жакеты и широкие брюки разбавляли образы, балансируя на грани женственности и мускулистости, отсылая к модной аллегории с доспехами. В них чувствуется готическая архитектура, ожившая в силуэте женской одежды. Коллекция выдержана в цветах иконописной готики — красном, синем и черном.

Стас Лопаткин, несмотря на объединения с Янисом Чамалиди, резко контрастировал со своим коллегой: в его коллекции больше золота и S-образных силуэтов, которые зародились в готическую эпоху, а еще создатель называет ее "возвышенной". Это оборки и перфорация, фактурные ткани и шлейфы, многослойность и философия, воплотившаяся в объемной вышивке на латыни. Как и Алексеев, Лопаткин использует максимально полную цветовую гамму: от темного он переходит в нежному, чему-то пастельному и пудровому, что подчеркивает женскую нежность и сущность. 

Так в чем же истина готики? Уж точно не в вине... Возможно, в том, что она стала началом той моды и силуэтов, которые мы, современники, эксплуатируем до сих пор? А может, стоит обратить внимание на призыв Парфеновой и действительно задуматься над тем, что сложное легче простого, а мрачность, навязанная субкультурой подростков, должна разбиться кораблем недопонимания о прекрасный, полный вдохновляющих историй и сказок мир, где есть место романтике и... красивым платьям?