I'M LOOKING FOR A MIRACLE, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ КРАСНОПОМАДКИ

Когда сердце бьется не так, как прежде. Когда мощные вибрации отдают глухим эхом внутри. Легко понять, что здесь что-то не так. Тебя обволакивает бархатным полотном, взмывая ввысь, голова кружится, кружится, но нет страха упасть, ведь крылья подхватят тебя, обнимут тебя, а голос попросит остаться. Говорят, мысли материальны, и если ты чего-то очень сильно хочешь, то даже самое невозможное становится возможным, как бы банально это ни звучало. За последние десять дней перед моими глазами пролетела ретроспектива счастья, смешанная со сладкой британской болью, которую принято называть HURTS.

Это такая длинная история, больше похожая на сказку, что если начать пересказывать ее, то местами нужно поплакать, местами поржать от души, отрывками пожалеть музыкальнострадающую, а после задать вполне резонный вопрос: «Да когда же ты уже угомонишься?» Произошло это в сентябре, когда я, сидя с подругой в кафе, увидела сообщение в Twitter — едут, будет тур, ждите. Объявили Милан, Прагу, Хельсинки, Лондон, еще какие-то города. Я с остервенением обновляла страницу и ждала лишь один пункт — Санкт-Петербург. Сколько раз обещала себе, что буду на публике сдержанной, воспитанной, чопорной, но все это куда-то улетучилось, стоило увидеть «St.Petersburg! We are comin'!» Спорим, вы знаете, какие звуки издают брачующиеся животные, но понятия не имеете, что способен воспроизводить человек, узнающий, что его мечта стала тактильно ощутимой, осязаемой, как тонкие, пусть и прозрачные, крылья бабочки? Билет, альбом, короткая, но показательная, как у спортсменов, встреча, что не показалось — мужики хорошие, концерт обещает быть особенным. А потом ожидание. И как это всегда бывает — ждешь так долго, а пролетает все в один короткий, но запоминающийся момент, который мелкими осколками блестящих звезд оседает внутри, врастая в плоть — именно такими должны оставаться самые яркие воспоминания жизни. 

ДАВАЙ!

Все великие дела начинаются с какой-нибудь фразы. «А давай...», «Как насчет...», «Может быть...», «Как ты смотришь...» и так далее, и так далее, меняется лишь градус безумия и завуалированности преступления. Сидела я, в общем, как примерная институтка, ждала британского вторжения на землю петрову, выскабливая маникюрными ножничками на паркете за углом ковра прожитые дни до дня ИКС, а тут раз — радиостанция Europa Plus объявляет конкурс: мол, покажи неадекватность в кадре любовь к кумиру и будет тебе щастье — встреча с мужчинами мечты, обнимашки и приятности, исключающие обморок, истерику, любвеобильность и прочие диагнозы, которые стоит оставить за порогом клуба А2, где должно было произойти озвучивание плана по оккупации молодых и не очень сердец. Считая себя лузером на 99,9%, который стабильно профукивает различные конкурсы, giveaway'и, да и вообще фотографируется с кумирами только за деньги (Жора и Ко, привет! Снизь цену на Golden tickets в следующий раз или сфоткайся бесплатно, будь мужиком!), а еще применяет волшебное заклинание ''Остолбеней'' из Гарри Поттера наоборот — то есть на себя. Все мои попытки халявы пресекались на корню зорким небесным смотрителем — оставь это молоденьким девочкам, будь ценителем высокого. Но, кажется, что-то пошло не так, когда в февральские выходные в голову пришла мысль вытащить на Дворцовую площадь подругу, вручить ей в руки свой яблофон, наречь ее великим оператором, а себя главным актером, сценаристом, режиссером (уровня Нолана и ни каплей меньше) и клоуном. 

Так как по условию договора нужно было записать 15-ти секундный кавер на любимую Nothing will be bigger than us, а по совести вести себя прилично и не ржать в сердце культурного Петербурга в припадках «Я не буду позориться на камеру», пришлось мысленно дерябнуть для храбрости и бегать, танцевать, изображать восторг, главное — не мерзнуть, а радоваться и показывать на сколько-то там мегапиксельную камеру, что сей шедевр может не только встречу с любимыми артистами выиграть, но как минимум отжать Оскар у Ди Каприо, став лучшей работой тысячелетия. И не хай, что красота сия длится всего 15 секунд.

Когда розовопольный квест под условным названием ''В поисках бальшооооой афиши HURTS'' был пройден, а все конечности отморожены, уже дома я обнаружила — пою я в кадре как-то мало, надо добавить джазу. Дай, думаю, воспользуюсь услугами своей правой руки, фонограммой Хатчкрафта (ну, чтоб в ноты попадать и не фальшивить) и различными подручными средствами, помогающими визуализировать написанное и спетое. В ход пошло старенькое игрушечное сердце, подаренное лет так 10 назад, свеженький Glamour со звездным интервью, телевизор, выполняющий функцию штатива, а также мешающая в кадре вьетнамская панама — ну какого черта чемодан с соломенной шляпой на шкафу портит божественный вид дамы с красными губами? Честно, все показанное в кадре с крупными планами — чистейшая импровизация и жесткий fun под действием крепкого чая. 

Одно дело — снять, другое — смонтировать. Чтоб и рот в такт открывался, и музыка в тему, да и вообще в пятнадцать секунд надо впихнуть все невпихуемое. Мысленно послав себя раз сто или двести далеко в Сахару и проклиная свою буйную фантазию ''рискнуть и попробовать хоть раз в жизни что-нибудь выиграть'', я все-таки разобралась, что такое iMovie, чуть не разбила ноут, склеила видео и под покровом ночи выложила видео в сеть, оставив важные явки и пароли, чтобы если что меня нашли. Но, как это бывает всегда, уже утром коллеги подходили и с легкой долей иронии и ухмылкой на лице спрашивали: «Че, Юль, сильно на встречу хочешь?» Продолжая оставаться актрисой, отвечала, что можно пойти на что угодно ради горячих британских мужиков. 

Следующие десять дней напоминали ад, хождение по мукам, страдания, вызывающие обострение самокритики и высыпания по всему мозгу ''Ну что ты за бездарность? Не могла получше придумать 15 секунд позора?'' Новые работы, новые знакомства, шквал сообщений с поддержкой от друзей и абсолютно незнакомых мне людей, уверяющих, что мит у меня в кармане. Сон, явившийся в мой воспаленный мозг с четверга на пятницу, сообщил, что мне и еще одной девушке-претендентке быть там — в А2, под крылом Адама и Тео и со счастьем, что измеряется полными штанами. Оставалось ждать. 

Череда кадров и дней, напоминающих диафильм с нервными стрессами и проблемами — я отпустила ситуацию и перестала следить за ходом конкурса, заранее списав себя на скамейку лузеров. То был сложный пятничный день с ранней съемкой, чередой документов и электронных писем... Как вдруг, возвращаясь с обеденного перерыва с коллегой, завибрировал телефон. На экране горело сообщение — детка, ты на коне, готовь наряд, будет тебе встреча со стильными британцами! Я уже писала, что в подобных ситуациях воспроизвожу самые нечленораздельные слова и звуки, теряя контроль над эмоциями, в то время как рационалист, сидящий глубоко в моей голове, желает мне побольше адекватности и воспитанности. Итог внезапного сообщения: проходящий случайно мимо и дико напуганный мужчина из соседней компании, смеющаяся коллега, я, сдерживающая слезы счастья, и один очень сильно сжатый в руках телефон. Это случилось, это случилось — я так долго этого ждала и будет не только концерт, но и свидание с будущим мужем встреча с теми, кто являлся и окрылял в самый нужный момент. 

#КОНЦЕРТНАЯКРАСНОПОМАДКА

Идти на концерт в платье и на каблуках — идея, по-моему, провальная, но совет подруг, далеких от фэшана, однако хорошо прошаренных в поражении мужчин, выдал четкое заключение: джинсы и джемпер горят синим пламенем, платье достается черное, но такое, чтоб посексуальней, ботинки козырные и неубиваемые натираются кремом и воском, красная помада, припасенная для особых случаев, достается и наносится на сладкие уста. По-моему, я так не готовилась ни к собственному выпускному, ни к свиданию с якобы реальным мужчиной мечты, ни к важным карьерным выступлениям. Но тут-то какое дело — встреча не с кем-то там, а со звездами, кумирами, лишившими тебя сна, покоя и мыслей о том, что на местных мужиков смотреть не надо — они не то пальто. Только британское к лицу и по фигуре. В общем, в тот воскресный день, когда мне было назначено свидание с мистером Тео и Адамом, все напоминало подготовку как минимум к красной ковровой дорожке Оскара, а не какому-то там музыкальному мясотрясу. 

Все пошло не по сценарию, когда я, блуждая в катакомбах полузаброшенных зданий у А2 и отвечая на очередное сообщение, вписалась во что-то мягко-твердое и очень высокое. И вот тут читающие должны сделать коллективный фэйспалм, потому что врезалась я в Андерсона, идущего в турбас по своим делам. Как поступают нормальные люди в подобных ситуациях? Соррькаются, раскланиваются, набираются наглости и просят фото, покидают сцену. Будучи человеком с особенностями и отклонениями в развитии, сделала вид, что ничего не произошло, да и вообще я тут мимо проходила. Только спустя минуту или две осознав, в КОГО я вписалась, меня накрыло: ужас, восторг, офигевание, удивление и еще тысяча эмоций смешались в одной неспокойной тыковке. Тут главное не показать себя сумасшедшей. Была потом еще одна случайная встреча с Адамом, когда мы с Мари, моим тайным и прекрасным соратником по преступлению, пытались найти правильный вход и дозвониться до организаторов, а ему, кажется, сама судьба приказала сталкиваться с нами. 

Потом ожидание. Долгое и томительное, с сообщениями от проходящих сотрудников клуба — один слушает саунд-чек разогрева, другой куда-то смылся. Только бегущее вперед время подсказывало, что все будет слишком коротким, быстрым, мимолетным. Да и ревущие поклонники за стенами клуба как бэ намекали, что спринтерский марафон за вакантное местечко у сцены они с удовольствием преодолеют за пару минут. Все произошло как-то неожиданно и вновь не по плану. Хотели разделить присутствующих на две группы, отфотографировать каждого, уделить толику внимания от заморских гарцев, а после отправить ждать вакханалию на сцене. Нас проводили в зал, поставили у черной ширмы и приказали включить режим Хатико, но знакомые голоса, терпкие и запоминающиеся, фирменный смех сделали свою работу — заставили подкоситься коленки и осознать, что происходящее не сон, а трушная реальность, происходящая в режиме реального времени. И пока мой мозг фильтровал эту информацию, а остальные счастливые девушки оккупировали Хатчкрафта, из моей нирваны меня вырвал тот самый, в кого еще час назад я врезалась в поисках правильной норки, то есть входа в клуб. 

- Привет, как ты? - спросил у меня Адам, внезапно нарисовавшийся очень близко. 

Наверное, в этот момент на моем лице читалось ''мущщина, я не танцую'', хотя по факту это было обычное офигевание — ты че это, решил со мной первый заговорить, пока остальные Хатчкрафта на руках носят? 

Мы говорили минуту или две — обо всем и ни о чем, обменялись объятьями, а после к нам подошла Мари, подключившаяся к беседе. Подарок, нужно было отдать подарок! 

- Адам, у меня есть для тебя подарок... - робко, с чисто британским акцентом (тренировалась неделями у зеркала) начала я, пытаясь несколько унять дрожь в руках. - В вашем последнем альбоме есть песня Some kind of heaven, а я нашла Some kind of HURTS!

Серьезный Андерсон, который, кажется, всегда сосредоточен и скуп на эмоции, вмиг оживился, а на его лице засияла улыбка, когда я передала ему колокольчик в виде фарфорового ангела с маленькой гитарой в руках. 

- Это ты, Адам, с some kind of guitar! 

- Вау! Это так мило! Спасибо! - Британец звенит в колокольчик, его глаза блестят. Он обнимает меня вновь и благодарит за такой милый презент. 

Что странно — Адам Андерсон, милый мальчик с гладко выбритыми щеками и надутыми губами в начале своей карьеры, внезапно стал взрослым мужчиной с вертикальной морщиной на лбу, — от задумчивости, от которого веет инфернальностью и холодом. Он производит впечатление двуликого человека, но не в плохом смысле — так он защищается от вторжения посторонних сил и любопытных глаз, возможно, играет какую-то роль, но я точно знаю одно — он очень мил и открыт, а еще у него потрясающая улыбка, которая изредка, но проскальзывает на его лице. 

А вот Тео, известный на русской земле как Фио или просто Федя, может спокойно прослыть местным, ведь он — настоящий рубаха-парень: улыбается во все тридцать два, искренне смеется, без умолка болтает, флиртует и просто стирает границы между собой и фанатами. Встреча с ним началась с вручения аналогичного подарка и подобной речи, мол, поешь про подобие рая, вот тебе копия тебя, только с микрофоном. Британец тоже обрадовался, засиял, как начищенный с утра полтинник, позвенел в новую игрушку, поблагодарил на английском и на русском, да и предложил обняться. Действительно, а че стоять и притворяться неродными? Будто каждый из нас не знал за чем пришел. Прижали мы друг друга крепкими объятьями, да можно было по идее остальных просить оставить нас в сей прекрасный до безобразия момент, но приличия обязывают — публика ждет, концерту скоро начаться пора. 

В легкой суматохе и растерянности, витавшей вокруг, менеджер группы всучил ребятам белые розы, чтобы те подарили их присутствующим дамам, мол, зачем ловить, когда можно лично из рук получить. Я стояла за спиной Тео, специально выжидая момента — пусть последняя будет от него. Когда он обернулся, в его руке действительно осталась одна роза, которую он протянул мне со словами «This one is for you». Ох уж этот акцент, ох уж эта бровь и улыбка плута... Такие моменты хочется держать на репите в своей голове и вспоминать, как самые лучшие мгновения.

Финальное коллективное фото. Все заняли вакантные места, ну и я тоже удачно возле Хатчкрафта припарковалась, левой рукой обняв его за талию и притянув к себе. И пока летела птичка из камеры фотографа, совесть моя, зазевавшись или ослепнув от вспышки, пропустила, как наглость взяла и быстро чмокнула солиста в щеку. А я что, стою, обнимаю его дальше с видом будто ничего не произошло: "Мужчина, да вам показалось, я вообще-то приличная и воспитанная!" Отныне и навсегда у меня есть официальное прозвище — #КонцертнаяКраснопомадка, ибо кто еще может намазать губы алым, прийти на концерт и набраться наглости быть не собой обычной, а уверенной в себе чикой, которой не то что море по колено, но и многотысячная толпа — плевое дело. 

БОГ ДЬЯВОЛ ВО ПЛОТИ

Мы успели вовремя ретироваться, когда артисты быстро скрылись за черной ширмой, а бегущий внутрь зала народ стал занимать места у сцены. Крича где-то глубоко внутри себя ''Это спарта!'', схватила я Мари за ее раненную руку, вырывая из витающих вокруг паров воспоминаний и объятий, да и побежала в сторону железной ограды, которая так соскучилась по моим ребрам. Однако, тут случилось непоправимое — влезло только одно бедро, правое, а не все туловище. Беда, конечно, но все поправимо. Рассказываю свой секрет: включаете в голове Happy Nation и двигаете бедрами вправо, влево, опять вправо и влево, энергично, эротично, плавно вставая своим карданом в черном платье (как это было в моем случае) в вакантную зону между Адамом и Тео. Господа, гасите свет, мы готовы! Начинаем! 

Разогрев хороший. Мальчик симпатичный, барабанщик и гитарист забавные. Разъяренный крик девушки из первого ряда в перерывах — что это вообще было? Животный рык? Вызов музыкантам? Типа выходите, мы тут как бэ ждем-с? Полчаса движений бедрами и игра в заинтересованность, полчаса ожиданий и смена оборудования. А потом раз — и черное полотно, отрезавшее толпу от чуда, что должно визуализироваться на сцене. Темнота и лишь светящееся сообщение об оккупации — вы не сможете устоять перед британским вторжением... 

Сложно описать словами, что ты чувствуешь, когда слышишь то, что доносилось до твоих ушей темной и холодной ночью октября — эпичное intro, такое непривычное для HURTS, но так удачно вписавшееся в репертуар двух лощеных британцев. Одно слово — SURRENDER, и призыв — Give me that faith! I do believe! — уносят тебя мощной волной звуков в параллельную вселенную, где есть только ритм ударных, яркие вспышки прожекторов и женский бэк-вокал, как голос подсознания. Сквозь черную пелену, разделяющую реальность и мечту, прорисовывались знакомые силуэты, занявшие контрольные позиции — поражать. Звук идет на спад, короткая пауза и бархатный голос объявляет, что он готов к экстазу, как и все собравшиеся несколько тысяч человек, замеревших в ожидании долгожданного чуда. Припев, вещающий о подобии рая, найденного в некой девушке, и занавес падает, обнажая прекрасное — двоих на фронтовой линии, — с микрофоном и за роялем, — двух девушек на бэке и еще троих музыкантов, задающих ритм всему этому безобразию. Это происходит. Это не сон, не фантазия, не видео паршивенького качества на YouTube, это то, чего так сильно хотели мы все... 

И я не совру, написав здесь, что это был лучший концерт от начала до конца, с идеально составленным сет-листом, напоминающим маятник: от разочарованности в любви к жарким чувствам, от меланхолии к зажигательным танцам, от слез к ритмичной волне рук и синхронному рыданию дыханию толпы. Хотелось петь, безумно, до хрипоты и потери голоса, а также двигать бедрами в такт, танцевать до исступления, пусть плотное скопление окружающих  тел несколько мешало свободе кругового передвижения пятой точки. 

Я расскажу тебе, что такое чудо, поведаю всю свою ложь, пусть ты утверждаешь, что нет ни любви, ни света, а только бесконечность... Это будет катарсис — очищение, мои волосы будут развиваться в разные стороны, глаза закрыты, тело — вне контроля, а уста станут шептать молитву о спасении... Miracle обладает необъяснимой энергетикой, которая выбивает тебя из-под контроля. Сколько чувственности и экспрессии заложено в словах, как эмоционален на сцене солист — в какой-то момент ты действительно забываешь об окружении, воображая темную комнату, двоих, стоящих друг напротив друга, с чьих рук стекает кровь от вырванных сердец и выброшенных куда-то в сумрак.

Исполнение живьем Why, Somebody to die for, Sunday, Sandman и Better than love воистину волшебно и действует подобно обезоруживанию — стоит ему только пропеть пару строк на британском английском, как ты готов добровольно сдаться в музыкальный плен. Wonderful life — гимн всех разочарованных, но влюбленных в жизнь, ведь она прекрасна, черт возьми, и эти двое, стоявшие на сцене перед взором тысяч глаз, прямое доказательство этому. Да, было плохо, ужасно, отвратительно и невыносимо, но если верить, если стараться и пытаться, идти напролом, то не нужно будет сдаваться и отказываться от задуманного, не будет встречи на мосту у Северн, слез и знакомства со Сьюзи. Это удивительно — единение толпы и солиста, когда голоса подхватывают каждое слово, пропускают через себя, свою душу и сердце, отдавая со звуками всю свою боль, перекрикивая парня с микрофоном. И дело не в плохом звуке или акустике площадки, просто именно так, голосом, можно выразить все, что творится внутри, и сказать таким образом спасибо, что именно Wonderful life помогла подняться с колен в правильный момент.

Настоящий сеанс встречи с темными силами и познание инфернальности бытия — Evelyn и Weight of the world. Тонкими иголками, проникающими под кожу, музыка, подобно жидкому Иисусу, сладкому наркотику, проникает внутрь, разлетаясь со скоростью света в крови, расширяя зрачки, покрывая глаза мутной пеленой. Ты словно течешь вниз по реке Стикс, а Харон поет тебе о трещинах в небе, о падающих ангелах, подобных дождю, о холодных руках и страхе. Мало того, что мелодии этих двух песен сами по себе самостоятельны, они вводят в легкий транс, отчего тело начинает жить своей собственной жизнью, но само поведение и подача фронтмена на сцене — отдельная статья для рассуждений и установления диагноза. Он отключается от реальности, выпускает внутреннего дикаря и все эмоции, запертые тяжелой железной дверью — темные силы буквально выливаются из Тео, когда он исполняет Evelyn и Weight of the world: его движения, игра со шнуром от микрофона, закрытые глаза, эмоции, написанные яркими красками на лице, удары кулаком в грудь и крик — каждый раз на сцене он проживает маленькую жизнь человека с проблемой в голове. Говорят, он не помнит в такие моменты, что вытворяет на сцене. Он просто живет ритмом, текстом, воспоминаниями, становится тем, кем мы его не привыкли видеть. От милого парня не остается ни следа. Чистейший дьявол во плоти. Это как разрушенная стойка на The Road, убаюкивающий и уносящий голос в The Crown. В такие моменты поражаешься отдаче фронтмена: подобные игры чувств, внутренняя борьба отнимают очень много энергии, опустошают, забирают все силы, но ты веришь, с первой до последней секунды, что они, люди на сцене, не лгут, они рассказывают свою историю. 

Любая отдача хорошо вознаграждается: тысячами сияющих вспышек и фонариков, светом мобильных и прожекторов, направленных на сцену — это песня о свете, о том, как мы все находимся в свечении, как свет наших лиц ослепляет... Трудно судить о том, что происходит в зале, когда ты стоишь ко всем спиной, да и шея у тебя не как у жирафа — владения не осмотришь, но по реакции Хатчкрафта, его сложенным в удивлении ладонях у лица и расширенными в удивлении глазам во время исполнения Illuminated, стало понятно — его слепит не только свет мобильных, а эмоции присутствующих, поющих на одном дыхании все их песни. Тысячи лиц горят звездной пылью, объединенных хоровым пением, но главное — любовью, бесконечной любовью к ним двоим, еще не избалованных вниманием, а жаждущим его. Я была на множестве концертов различных исполнителей, но клянусь, никогда не видела такой зрительской отдачи, такого единения толпы и такого восторга в глазах исполнителя, который, казалось, готов пустить скупую мужскую слезу умиления от происходящего. 

Моя любовь с Blood, tears and gold необъяснима и датируется ярким всплеском чувств осенью прошлого года. Когда прохладными и ветреными вечерами мы бродили по петербургским улицам и размышляли о расставаниях, возвращениях, о том, что иногда любовь остывает, да и в этом, по сути, нет ничего страшного. Исполнение этой песни подобно неожиданному, но бесконечно приятному подарку, пусть анонс композиции сопровождался вступлением, что Blood, tears and gold посвящается всем, у кого разбитое сердце. Как это нежно, как это чувственно — словно прикосновение шелка, скользящего невесомой дымкой по коже, оставляя ощущение легкого поцелуя — именно такие эмоции испытываешь, когда слышишь эту песню живьем. Добавьте к этому еще Affair, красивую любовную историю о том, как он хочет остаться, но ему нужно возвращаться. Эти песни настолько самостоятельны от всех остальных любовных баллад, что не остается ни малейшего сомнения — этой группе стоило пережить весь спектр чувств, разочароваться, восстать из пепла и подарить миру такие шедевры, в которых каждый находит себя и свою историю, описанную правильными словами. И даже знаменитый фальцет Тео удается необыкновенно хорошо — его голос подобен пластилину или любой другой тянучке, способной подстроиться под любую ситуацию, найти точку давления и попасть туда своей сладкоголосой стрелой. 

С первого прослушивания, с первого появления в моей жизни Rolling stone я поняла, что эта песня — моя. От первой до последней строчки, но главное — точный припев, в котором заключено всё. Гнетущая мелодия в духе старого черно-белого кино, типичные HURTS во всем своем мрачном очаровании и история Джульетты, которая извернется, избежит наказания, никогда не вернется домой. Эта песня чудовищно прекрасна в студийной записи, но в разы лучше в живом исполнении. Во время исполнения припева чувствуется настоящая животная страсть, приступ агрессии, направленные на защиту танцовщицы из Белоруссии, которую, кажется, он лично готов уберечь от решетки и цепких рук правосудия. И ты не поешь, ты кричишь о папочке, о маме, о перекати-поле, о законе, который ей не писан. Для меня это исполнение стало каким-то особенным — толпа буквально ревела, рвала воздух клуба А2 своими выкриками-клыками в защиту Джульетты. Как, я не понимаю, как им удается разжечь этот огонь внутри каждого, пробудить все спящие чувства и заставить восстать против всех остальных? Я не знаю. И не хочу знать. Мне нравится такая форма зомбирования.

Вы любите танцевать? Я просто обожаю! Если есть хорошая музыка, правильный ритм и нужное настроение — ваш танец превратится искусство! Мы в клубе, нас много, сцена и ее оформление напоминают антураж ночного лондонского заведения, где любят танцевать и веселиться, один сидит за инструментом, другой передвигается волчком по сцене — включите свет, он хочет увидеть, как мы танцуем! Lights — песня феномен. После первого прослушивания она не вызывает бурных эмоций — легкая попса, вот и все, однако после просмотра клипа ты понимаешь, что тут все не так просто, как кажется на первый взгляд. Слова получили красивое визуальное воплощение. Живое исполнение Lights — призыв отказа от рамок, это самоощущение и самопознание, исследование возможностей собственного тела. Тео то танцует, виляя бедрами, то сидит на колонке, флиртуя глазами с аудиторией, — зачем стесняться, мы пришли сюда раскрепощаться! Зажгите, зажгите огни! Эта ночь — особенная! 

Время летит быстро и незаметно. Кажется, еще только вчера вышел их третий альбом, объявили тур, в продажу поступили билеты, ты отслушал и отплясал большую часть концерта, а уже финал. Красивый, немного грустный, но окутанный ореолом воздушности под Wings. Он просит не отпускать его и обнять своими крыльями. Несмотря на спорный и несколько скандальный клип, абсолютно нетипичный для группы, для меня эта песня особенно нежна. Когда я закрываю глаза и слышу we're flying above the valley below, то четко вижу картины Марка Шагала из серии ''Прогулка над городом'', где двое летят поверх остальных, оторвавшись от суеты, позволив своим чувствам нести их с потоком теплого воздуха. Не хватает только тех самых крыльев. Но кто сказал, что они обязательно должны быть видимыми? Эта песня не лишена экспрессии — она о спасении падшей души. Только в тебе отключается мироощущение, ты возносишься куда-то высоко-высоко, вокруг никого, есть только ты и его голос, а руки так и хотят повторить взмах крыльев, чтобы сделать то, о чем он так молит. Но они уходят, говоря о том, что ночь нежна и пора ложиться спать, возвращая тебя на землю. Как? Уже? 

Эта уловка с ранним уходом со сцены и сорванными овациями подобна неожиданному пробуждению — как это возможно, что такое прекрасное действо может заканчиваться без нашего ведома? Но бэк-вокалистки на своих местах, бас-гитарист, барабанщик и клавишник тоже, нет только главных виновников потери разума и тысяч разбитых сердец. Под гул толпы они возвращаются спустя, как кажется, бесконечность, чтобы вновь сотрясти стены клуба, порвать свой чопорный образ, подарить еще несколько минут сладкого музыкального безумия и отдать каждому частичку себя. Nothing will be bigger than us — идеальна по всем параметрам. Ведь на самом деле нет ничего сильнее нас, а именно той связи, которая есть между артистами и их поклонниками. В какие-то моменты я начинаю жалеть, что не записываю на телефон все происходящее, каждую песню, чтобы помнить — это происходило на самом деле, это не было сном. Потому что спустя пару дней это странное ощущение пустоты не покидает тебя — час с лишним моей жизни был похищен из воспоминаний. Но я точно помню, как громко мы пели, как самоотверженно прыгали и громко хлопали в ладоши... Память, я прошу тебя, не будь склерозницей, оставь мне этот кусочек жизни ярким пятном на моем полушарии, пусть он озаряет мой разум теплыми чувствами и напоминает, что любовь, счастье, экстаз существуют. Тем более эта песня для меня особенная — именно она помогла мне выиграть встречу с Тео и Адамом, двумя людьми, которые безумно дороги для меня. 

Финальный аккорд — Stay, идеальное прощальное письмо с мольбой остаться. Исполнение этой песни похоже на раскрытие цветка: сначала акустическое вступление, такое робкое, будто неуверенное, что об этом нужно говорить вслух, а после переходящее в полноценную версию, вызывающую бурю воспоминаний, пробуждающую в сознании шум холодного ветра Исландии на пляже Вика и шум волн, смешанных с прекрасным вокалом и горьки слезами — цветок раскрывается в своей полной красе, вызывая ни с чем несравнимый восторг. И он взывает движением рук пропеть финальный строчки еще раз, еще и еще. Хор тысяч голосов вторит — останься, останься, прошу тебя, останься. Я никогда не забуду глаза Хаткрафта, который, кажется, действительно готов был расплакаться от впечатлений, от единения, от любви и энергии, исходящей от толпы фанатов. Он падает на колени, закрывая лицо руками, — для него, как и для нас, это кажется сном, фантазией. Он был когда-то простым парнем, познакомился с еще одним таким же, он пообещали друг другу делать хорошую музыку и покорить мир. И у них это получилось. Один маленький клуб Петербурга показал, на что способна музыка, пробуждающая чувства в сердцах каждого. «Это лучшее шоу во всем туре!» - скажет он, когда осознает, что это происходит на самом деле, а тысячи счастливых и сверкающих от слез глаз будут хлопать и благодарить Вселенную за подаренные мгновения абсолютного экстаза. Это бесконечно приятно знать, что именно наш город, великолепный Петербург, смог в полной мере выразить свои чувства и показать, как сильно мы любим этих ребят, как долго мы ждали их приезд и как мы будем рады увидеть их опять. Это было так прекрасно, что хочется вновь и вновь пересматривать то видео, где Тео стоит на коленях и не верит в происходящее — такой искренности я, кажется, не видела никогда. 

Трудно принять тот факт, что ожидание длиною в полгода пролетело в один миг: очередь, метания, любимые и знакомые до боли песни, финальный поклон и сматывание знаменитого и чуть изгрызенного шнура микрофона. Но, подводя черту, резюмирую — это действительно лучшее, что мне удавалось увидеть и услышать за последнее время. На резонный вопрос ''а как же Марсы'' отвечу, что это абсолютно полярные проекты, отличные друг от друга и по-своему прекрасные. Если выступление Thirty Seconds to Mars похоже на тонкий звук стекла фурин от ветра перемен, толкающего тебя на приключения, борьбу, движение, то перфоманс британцев HURTS напоминает благородный бархат, обволакивающий тебя с ног до головы, окружающий своим теплом, лаская каждую клеточку тела, наполняя его ощущением любви, говоря, что жизнь прекрасна. Да, у них ты чувствуешь любовь, которая, в зависимости от настроения, по-разному звучит: то горькая, то сладкая, то противная, то божественная, напоминающая нектар. Голос Тео воистину уникален — хорош как в записи, так и в живых выступлениях. Такой тягучий, как ликер, многогранный, как икосаэдр, разный, как палитра цветов Pantone. И весь концерт от тянет из себя все силы и соки, отдаваясь без остатка толпе. Он искренен и бескорыстен, он открыт, как книга, в которой представлены самые разные зарисовки из жизни. Он просит любви у поклонников, он отдает себя им, поэтому поет сам от первой до последней строчки, придавая каждой песне еще больше выразительности своими эмоциями на лице, жестами и движениями. Хочется назвать его богом, но ему больше подходит определение дьявола во плоти, ведь то, что он вытворяет на сцене, как играет голосом и двигается, больше похоже именно на игры темного начала с разумом ангелоподобного человека. И Адам, и Тео —настоящие уникумы современной музыкальной индустрии. 

Британский дуэт HURTS все, без исключений, называют уникальным — подписали контракт со звукозаписывающей компанией без альбома, в своих песнях показали весь спектр человеческих эмоций, влюбили в себя весь мир, явили свои темные стороны, рассказали, что счастье невозможно без страданий. Тео и Адам, два простых парня из Манчестера, теперь вдохновляют тысячи, если не миллионы сердец не сдаваться и любить жизнь, ведь это так просто! Помню, как узнала о них впервые — это было ночью, это был их первый клип. Помню, как хотела попасть на их концерт в 2012-м в Новосибирске, но не сложилось. Помню, как с упоением слушала их самый темный и до безобразия прекрасный альбом Exile. Помню, как покупала свой первый билет на их концерт и попала на короткое выступление в Atrium, увидев так близко, обняв так крепко, поверив, что все возможно, если этого очень сильно хотеть. Помню, как сомневалась в себе и занималась самокопанием, монтируя видео для конкурса. Но что я вынесла для себя после этой череды событий, вороха эмоций и взрыва подсознания? Что мечты возможны и реальны, если много работать и пробовать тысячи возможностей. Я бесконечно счастлива, что это произошло в самый нужный момент, когда мне казалось, что я наполнена отчаянием до краев. Для меня эта встреча и концерт стали ободрением, вдохновением, ведь я, кажется, уже больше месяца не могла выдавить из себя и строчки — муза моя покинула меня. Теперь хочется творить, забыть о всем том негативе, что происходил до, о тех ухмылках толпы и гадком ярлыке ''да это та, что мит выиграла, с красной помадой!''. И просто наслаждаться тем кусочком чуда, которые подарили мне двое мужчин по имени Тео и Адам. После концерта мы еще долго обсуждали произошедшее, пели песни на улице у клуба, шутили, опять пели, а после, под покровом морозной мартовской ночи, ехали на такси домой, тихо нашептывая под замерзший нос: «Never give up it's such a wonderful life...»